ОТРЫВОК ИЗ РАЗГОВОРА С МИНИСТРОМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
………………………………………………………………………………………
Я подвергся таким притеснениям и в десяти отношениях незаконной жестокости и давлениям, каких ещё не было в истории. А именно:
Когда этот бедный Саид болен от отравления, полученного в результате жестокого покушения на его жизнь; и является слабым, семидесятиоднолетним стариком; и находится на одинокой, горькой чужбине; и пребывает в нищете, вынужденный содержать себя, продав своё пальто, нательную рубаху и башмаки; и по причине двадцати пяти лет жизни в изоляции, став нелюдимым и боязливым, может видеться только с одним полностью преданным человеком из тысячи; и признан невиновным тремя судами и экспертами из Анкары, которые кропотливейшим образом исследовали все его произведения и жизнь за последние двадцать лет, после чего единодушно оправдали его и постановили, что его книги безвредны и полезны для страны и народа; и является сыном отечества, серьёзным образом послужившим ему во время Первой Мировой Войны; и сейчас патриотически старается всеми своими силами и действенными произведениями, которые у всех на виду, спасти эту страну и народ от анархии и разрушений со стороны зарубежных сил; и, как было доказано семьюдесятью свидетелями в суде, является безвредным человеком, который за двадцать пять лет не читал ни одной газеты и не интересовался ими, и уже семь лет, как не обращает внимания на Мировую Войну, не знает о ней и не спрашивает, и в своих произведениях мощными доводами доказал, что оборвал все связи с политикой, и при этом правосудие официально признало его невмешательство в ваш мир; и, чтобы не повредить своей вечной жизни и искренности он строго избегает всеобщих симпатий и уклоняется от похвал и хорошего мнения в свой адрес от своих братьев, не одобряя этого; но несмотря на это какой прок есть в том, что в первую очередь ты – являющийся Министром Внутренних Дел – натравив на меня Губернатора Афьёна и Эмирдагскую полицию, каждый день вынуждаешь меня переносить мучения целого месяца одиночного заключения и заставляешь жить в полной изоляции, совершенно одиноким? Какой закон позволяет такую страшную жестокость?
Я задаю этот вопрос Министру Внутренних Дел, посредством самого высшего органа юстиции, призванного охранять всеобщие права.
Несправедливо лишённый всех
гражданских и человеческих прав,
и даже права на жизнь
Саид Нурси
* * *
Бывшему Министру Внутренних Дел, ныне Генеральному
Секретарю партии Хильми Бею.
Во-первых. За двадцать лет я написал тебе только одно заявление, когда ты был ещё Министром Внутренних Дел. Но своего двадцатилетнего правила я не нарушил. Буду говорить с тобой, как с бывшим Министром и как с нынешним Генеральным Секретарём.
Человек, который двадцать лет не говорил с властями и один-единственный раз заговорил со всей властью в лице большого её представителя, может говорить хоть десять часов, всё равно будет мало. Поэтому прошу вас уделить беседе со мной один-два часа.
Во-вторых. Я считаю должным изложить тебе, как генеральному секретарю партии, одну истину. Эта истина такова:
У “Народной Партии”, Генеральным Секретарём которой ты являешься, перед народом есть одна очень важная обязанность. И она такова:
Турецкий народ и его ставшие тюркоязычными братья по религии уже тысячу лет радуют своим героизмом исламский мир, сохраняют его единство и являются важным средством прекрасного спасения человеческого рода от абсолютного неверия и заблуждения. Если сейчас, как и в былые времена, вы не будете мужественно отстаивать Коран и основы веры, а также упорствовать в непосредственном распространении истин Корана и веры; то утвердительно сообщаю и вескими доводами доказываю вам то, что: вместо любви и братства исламского мира вас подвергнут жесточайшей ненависти. А также отважному брату и полководцу, коим является Турецкая нация, будут питать чувства отвращения. Вы окажетесь осилены анархией, действующей под давлением абсолютного неверия и будете причиной раздробленности отважной армии и крепости Ислама, коей является Турецкая нация, благоприятствуя распространению страшного “дракона” (коммунизма), вышедшего с северо-запада.
Этот героический народ только лишь опираясь на мощь Корана сумеет противостоять двум ужасным течениям из вне. Иначе остановить движущееся со страшной силой ужасное течение, использующее абсолютное неверие, крайний деспотизм, полное распутство и позволяющее бродягам и нищим посягать на имущество порядочных людей, сможет только сила религии и целостность веры этого народа, смешавшегося и слившегося воедино с истинами Ислама и всю свою прошлую славу обретшего в Исламе.
Да, патриоты этой нации установив истины Корана, которые являются жизнью этой единой, сплочённой нации, вместо нынешнего «цивилизованного» воспитания и действуя согласно этому сумеют остановить это течение, Иншааллах…
Второе течение. Если вы, подобно патриотам этой нации, стараясь сохранить действующие до сей поры методы, ради цивилизации попирающие святынями; взяв за основу деятельность трёх-четырёх личностей называемую реформой, всё хорошее что сейчас есть и благо реформ придадите им, а все ныне существующие ужасные недостатки придадите народу, тогда три-четыре порока трёх-четырёх человек станут тремя-четырьмя миллионами пороками, обратившись в большое противоречие славе миллиардов покойных солдат и миллионов шахидов этой героической и религиозной Турецкой нации, являющейся Исламским войском, став для их душ неким духовным мучением и оскорблением. А также, если все блага обретшие существование благодаря усердию и силе народа и армии, и в которых доля тех трёх-четырёх человек составляет лишь очень малую часть, будет придана этим трём-четырём людям, тогда эти трёх-четырёх миллионные блага ограничатся и уменьшатся до трёх-четырёх единичных благ, сведутся на нет и уже не смогут искупить ужасную вину.
В-третьих. У вас наверняка со многих сторон есть внешние и зарубежные противники. И если бы они выступили от имени истин веры, то быстро бы одолели вас. Потому что девяносто процентов этого народа уже тысячу лет связаны душой и сердцем с исламскими традициями. Если внешне они и повинуются приказам, противоречащим их естеству, то сердцем не принимают это.
И мусульманин не таков, как другие народы. Если он оставит свою религию, то станет анархистом и уже не сможет удержаться ни в каких рамках. Кроме абсолютной тирании и полной коррупции уже никакие меры и законы не смогут им управлять. Эту истину подтверждают множество аргументов и фактов. Сокращая изложение, препоручаю это вашей сообразительности.
В этом столетии вы не должны отставать от Швеции, Норвегии и Финляндии в ощущении сильной нужды в Коране. Скорее, вы просто обязаны указывать путь для них и им подобных. И если вы отнесёте совершенные до сей поры ошибки реформы трём-четырём отдельным личностям, и приложите усилия для восстановления разрушений, особенно относительно религиозных устоев и традиций, сделанные под давлением Мировой Войны и других переворотов, свершившихся до нынешнего дня; то в таком случае в будущем это принесёт вам почёт и уважение, в Ином мире станет искуплением больших недостатков, и сослужив полезную службу для народа и отечества, вы заслужите имя настоящего патриота и народолюбца.
В-четвёртых. Так как смерть невозможно устранить и двери могилы не закрыть и вы тоже, как и все остальные стремительно направляетесь к могиле, и как известно эта неминуемая смерть для заблудших является вечной казнью. Её не смогут изменить даже сто тысяч общественных деятельностей, мирских привязанностей и политик. И потому как Коран, превращает эту вечную казнь для верующих в некую справку об освобождении, о чём ясно как солнце доказывается в “Рисале-и Нур”, который попал в ваши руки и в течение двадцати лет ни один философ и ни один неверующий не в силах ему противостоять, напротив, внимательных философов он приводит к вере. И в течении последних двенадцати лет четыре ваших суда и состоящая из философов и учёных экспертная комиссия ободрили, похвалили и оценили “Рисале-и Нур”, не в силах возразить его доказательствам в отношении веры. И вместе с тем, что в нём нет никакого вреда для этой страны и народа, я могу показать сотню тысяч свидетелей из этого Турецкого народа, особенно из образованной молодёжи, которые подтвердят, что “Рисале-и Нур” является некой “Стеной Корана”, которая подобно “Стене Зулькарнайна”, стоит против атак ужасных течений. Поэтому, несомненно, что вашим важным обязательством является принять мои рассуждения, которые я изложил вам. Вы постоянно выслушиваете многих мирских дипломатов, так послушайте немного и меня, говорящего во благо иного мира, находящегося у дверей могилы и плачущего от положения своих соотечественников.
Не смотря на то, что уже двадцать лет я не обращался к властям, всё же, как-то раз в период гнева написал это заявление в адрес притесняющего меня Министра Внутренних Дел Хильми. Для сведения оно было отправлено начальнику безопасности Афьёна. Это стало причиной того, что мне бессмысленно и ненужно несколько раз устроили неприятности, и говоря: “Это не твой почерк, кто тебе это написал?” – вызвали в полицию. Я же сказал: “К таким людям бесполезно обращаться… моё двадцатилетнее молчание было правильным”.
О власти и правоохранительные органы Эмирдага! Это заявление я написал год назад, однако, не отправил, оставил у себя. Теперь же меня в пяти отношениях незаконно лишают одного-единственного помощника и вмешиваются в моё личное жилище, подвергая меня невиданному в мире абсолютному угнетению. Для того, чтобы призвать к совести тех, кто во имя закона творит беззаконие, я показываю это письмо.
* * *
بِاسْمِهٖ سُبْحَانَهُ
“Во имя Него, Пречистого!”
Мой дорогой, преданный брат! Мой благородный и серьёзный товарищ в этом тленном мире!
Во-первых, я очень признателен тебе и некоторым людям из Эрзурума за то, что вы в этом моём мучительном и угнетённом состоянии больше всех моих друзей и земляков проявляете ко мне серьёзное сострадание и мысленно спешите на помощь… И я не забуду этого до конца жизни. Тысячу раз говорю вам Машааллах и Баракаллах!
Во-вторых, полностью вопреки моим принципам и полученному мной от “Рисале-и Нур” уроку, а также против правила десяти последних лет моей жизни, заключенного в том чтобы не смотреть на преходящие, маловажные события тленного мира, только лишь из уважения к тебе, поскольку ты интересовался и написал в этот раз такое длинное письмо, я изложу несколько положений, касающихся моего состояния и страданий, причиняемых мне тиранами.
Первое. Тридцать лет назад, когда я состоял на службе в “Отделе Мудрости”, однажды один из наших товарищей и сотрудников этого “Отдела” Сейид Садеддин Паша, сказал: “Из достоверного источника я узнал, что один из безбожных комитетов, имеющий корни за границей, а сам находящийся здесь, прочитал одно твоё произведение и постановил: “Пока его автор находится в этом мире, мы не сможем навязать свои принципы, то есть безбожие этому народу… мы должны его уничтожить!” – и решили убить тебя. Так что береги себя”. Я же ответил: “Полагаюсь на Аллаха. Смерть одна, и она не изменится”.
Так вот, этот комитет уже тридцать, а может и все сорок лет расширяется и применил в борьбе со мной любые козни. Чтобы уничтожить меня, они два раза пытались отправить меня в тюрьму и одиннадцать раз хотели отравить. Их самый последний ужасный план состоял в том, чтобы настроить против меня бывшего Министра Внутренних Дел, бывшего Губернатора Афьёна и бывшего Каймакама Эмирдага, и таким образом использовать в борьбе со мной всю мощь влияния официальной власти. Против такого, как я, слабого, старого, нелюдимого, чужого в этих краях, неимущего и очень нуждающегося в помощнике человека эти три официальных чиновника организовали такую пропаганду и на каждого навели столько страху, что если некий чиновник здоровался со мной, как только об этом становилось известно, его тут же снимали с должности. Поэтому ни один чиновник ко мне не подходил, кроме как пошпионить. И даже некоторые соседи, от страха, никогда со мной не здоровались. И, несмотря на то, что я всё это видел, помощь и защита Всевышнего дали мне терпение и выдержку. Эти бесподобные пытки и давления не вынудили меня обращаться к ним.
………………………………………………………………………………………
Третье. После того, как два суда, после двух лет исследований не нашли ни в одной части “Рисале-и Нур” ничего противозаконного (Прим.) и оправдали нас вместе с “Рисале-и Нур”, безбожный комитет, используя некоторых лицемерных чиновников, провернул в центре государства один официальный план. Совершенно противозаконно изолировав меня от всех моих друзей и учеников, отправив меня в самое плохое для моего здоровья и жизни место, под прикрытием ссылки, но по-смыслу поместив в одиночное заключение и в полную изоляцию, меня отправили в Эмирдаг. Теперь стало понятно, что они совершили это преследуя две цели.
Одна из них: поскольку я с давних пор не принимал вероломства, они хотели таким образом меня разозлить, устроить какой-нибудь инцидент и открыть путь для моего уничтожения. Но, поскольку из этого у них ничего не вышло, они попытались уничтожить меня посредством отравления. Однако, помощь Всевышнего и молитва учеников Нура, подобно сыворотке и противоядию, а моё терпение и выдержка, подобно настоящему лекарству, сорвали и этот их план. Отвели опасность тех духовных и материальных отрав. При том, что никогда в истории, ни при одном правительстве такого мучительного насилия от имени закона и правительства ещё не делалось, меня всячески пытаются задеть постоянными слежками и отпугиванием всех и вся, дабы я разозлился. Однако, моему сердцу вдруг было напомнено: “Тебе надо не злиться на этих тиранов, а пожалеть их! Каждый из них спустя очень короткое время, вместо временных страданий, причинённых тебе, подвергнется тысячекратно большим вечным мучениям, попав в духовный и материальный ад. Им будет отомщено за тебя тысячекратно больше. А часть из них – если у них есть разум – живя ещё в этом мире, до самой смерти будут испытывать муки совести и пытку страха перед вечной казнью”. Тогда я оставил злобу и огорчился за них, сказав: “Да исправит их Аллах”.
И вместе с тем, что эти пытки и мучения дают заработать мне очень большой саваб, то, что они вместо учеников “Рисале-и Нур” возятся со мной и притесняют только меня, несёт ученикам Нура очень большую пользу и служит их благополучию, поэтому я благодарю Аллаха. И среди страшных томлений чувствую некую радость.
Примечание: Или ни один закон, ни в каком отношении, и даже некоторые их произвольные законы не касаются нас и “Рисале-и Нур”; или, хотя некоторые нынешние законы касаются, но огромный аппарат правосудия и три больших суда, чтобы избежать будущих проклятий в их адрес и отвращения, не осмелились осудить нас и “Рисале-и Нур”, и единодушно решили оправдать всех нас и вернуть все наши книги. И несмотря на то, что от этого уклонилось мощное как гора правосудие, отдельные коварные личности, занимающие временные посты, вершат это насилие. Что конечно приводит в гнев небеса и землю… и в моём гневе нужды не остаётся.
Четвёртое. Что касается твоего предложения “обратиться вам к нынешним властям за разрешением уехать мне ради покоя, если мне позволят силы в сторону Шама и Хиджаза…”
Во-первых, если бы мы были даже в Мекке, всёравно, ради спасения веры (имана) и служения Корану, мне нужно было бы приехать сюда. Потому что здесь нужда в этом больше всего. Даже если у меня будут тысячи душ, и я заболею тысячами болезней, понеся при этом тысячи тягот, всёравно, чтобы служить вере и счастью этого народа, я согласно уроку полученному от Корана, принял решение оставаться здесь.
Во-вторых, в вашем письме вы говорите о том, что вместо уважения в свой адрес, я вижу оскорбления. Пишете, якобы: “Если бы вы были в Египте или в Америке вас бы упоминали в их истории с большим почтением”.
Мой дорогой, внимательный брат. Согласно нашему принципу, мы серьёзно избегаем людских уважений и почестей, их хорошего мнения, похвал и одобрения в свой адрес. Тем более, тщеславие, являющееся явным лицемерием, желание прославиться в истории и понравиться людям, являющееся страстным бахвальством, полностью противоречат искренности, являющейся принципом и основой “Рисале-и Нур”. Мы не то, чтобы желать, а напротив избегаем их. Мы лишь желаем сообщить о значимости “Рисале-и Нур”, пришедшего от благодати Корана, являющегося сиянием его духовного чуда, содержащего толкование его истин и раскрывающего его загадки, хотим показать весьма явные караматы этого произведения; а также то, что нужду в нём чувствует каждый, каждый оценит его очень высокую ценность, и что с точки зрения веры, оно побеждает все ереси безбожия и победит их, чего мы ждём от Божественной милости.
В качестве дополнения изложу один незначительный и частный пункт, касающийся меня лично:
Поскольку Раджаб Бей и Кара Казым тебе друзья, и по-моему имеют связь с “Прежним Саидом”, то я желаю от них не каких-либо благ, но пусть они подобно их предшественникам не позволяют устраивать против меня бессмысленное давление и насилие. Я действительно плохо переношу местный материальный и духовный климат. Это очень тяготит меня. Моё жилище я закрываю на замок и изнутри, и снаружи. Я во всех отношениях один. И, можно сказать, провожу свою жизнь в больном состоянии, в тоскливой комнате без соседей. Порой один день приносит мне больше тягот, чем целый месяц в тюрьме Денизли. С меня уже хватит этих двадцати лет ужасно несправедливых нападок на мою свободу и независимость! Вообще, два года судебных исследований и срыв всех планов, построенных против меня лицемерами, явно показали, что они уже никого не смогут обмануть ложью о том, что во мне и в “Рисале-и Нур” есть какой-то вред для страны и народа. Если я, как все, получу свободу, то, для перемены климата мне бы не помешало уведомление, позволяющее мне ездить в некоторые сёла этого района, имеющие умеренный климат. Всем вам и светлым друзьям, передаю большой салям и молюсь за вас.
اَلْبَاقٖى هُوَ الْبَاقٖى
“(Аллах) Вечный, Он вечен”.
Саид Нурси
* * *
بِاسْمِهٖ سُبْحَانَهُ
“Во имя Него, Пречистого!”
Мои дорогие, преданные братья!
Ответ, пришедший на память в связи с одним духовным и материальным вопросом.
Меня спрашивают: “Почему ты не принимаешь хорошего мнения и твёрдого убеждения о тебе учеников Нура и не признаешь личных степеней и совершенств, которые могли бы послужить основой для ещё большего воодушевления в служении Нура? Придавая их только книгам “Рисале-и Нур”, показываешь себя, как весьма неполноценного служителя?”
Ответ. Да вознесётся Всевышнему Аллаху бесконечная хвала и благодарность, у “Рисале-и Нур” есть такие мощные и непоколебимые точки опоры и такие блестящие и точные аргументы, что в придаваемых моей личности достоинствах и талантах нет никакой нужды. Приемлемость и сила “Рисале-и Нур” не исходят от способностей автора, как это бывает в случае с другими произведениями. Вот уже двадцать лет он открыто, опираясь на твёрдые доводы, принуждает сдаться моих духовных и материальных врагов. Если бы моя личность была для него важной точкой опоры, то мои безбожные враги и бессовестные противники, опорочив мою личность, могли бы нанести ему большой удар. Между тем, эти враги, по своей глупости, вновь всевозможными коварствами пытаются облить меня грязью и разрушить народные симпатии ко мне. Но, не смотря на это, они не могут причинить никакого вреда ценности и успеху Нура. Если и запутают некоторых слабых и новых его любителей, то всёравно не могут заставить их от него отказаться.
Исходя из этой истины, и поскольку самолюбие в это время излишне повелевает, я не принимаю в свой адрес этого слишком чрезмерно хорошего мнения обо мне. И я не думаю о себе так хорошо, как мои братья. Что же касается придаваемых моими братьями этому их бедному брату достоинств Иного мира, настоящих религиозных степеней, как сказано в книге “Письма”, в конце Второго Письма: “Если я, ни дай Аллах, посчитаю себя достойным придаваемых моей личности совершенств, являющихся некими духовными подарками, то это будет доказательством их отсутствия у меня. Если же я себя таковым не считаю, тогда и принимать их не должен”. И если считать себя обладателем какого-то достоинства и степени, то в это может вмешаться высокомерие.
Осталась ещё одна вещь; могут сказать, что если служащий распространению истин в мирском отношении будет обладать каким-либо положением, то его служение будет больше воздействовать. Этому тоже есть два препятствия.
Первое. Если даже представить, что имеется святость, тогда осознанное, намеренное показывание своей степени, противоречит заложенным в сути святости таким качествам, как искренность и скромность. Человек не может подобно таким наследникам пророческой миссии, как Сахабы, объявлять свою степень.
Второе препятствие. Если обладателем “Рисале-и Нур” будет тленный, незначительный, временный и полный недостатков человек, которого можно опорочить со многих сторон, то это повредит “Рисале-и Нур” и победам истин веры.
Однако есть один пункт, требующий благодарности: мои враги из людей политики, не зная вышеупомянутых истин и думая о почитаемом и славном “Прежнем Саиде”, вместо “Рисале-и Нур” непрестанно занимаются вероломством и критикой в адрес моей личности. Настраивают против меня некоторых фанатичных и самолюбивых ходжей, будто смогут тем самым погасить “Нур”. Но в действительности, становятся причиной его ещё большего рассвета. “Рисале-и Нур” берёт свой свет не от моей простой личности, а от источника солнца Корана.
………………………………………………………………………………………
Саид Нурси
* * *
بِاسْمِهٖ سُبْحَانَهُ
“Во имя Него, Пречистого!”
Мои дорогие, преданные братья!
Созерцая цветы этой пышной весны, я несколько часов прогуливался на повозке. Оттого, что невиданным мною образом, все цветущие травы выросли, раскрыли цветы, и я явно почувствовал, как они улыбчиво восхваляя языком своего состояния выражали одобрение и аплодировали искусству Всевышнего Творца, то мои чувства, влюблённые в мирскую жизнь, и мой беспечный, нетерпеливый нафс, ищущий в тленном вечное наслаждение, воспользовавшись этим состоянием, стали возражать моему сердцу, уставшему от этого мира, пресытившемуся больной и тоскливый жизнью, и решившему уйти в загробный мир, страстно желая встречи с находящимися там девяноста друзьями из ста. Тотчас свет веры, распространяющийся и на чувства, и на эмоции, в ответ на те возражения показал следующее: поскольку земля, будучи в материальном отношении удостоена стольких красот, милостей, жизни и украшений, является завесой некой бесконечной милости, и ни одна вещь, входящая в неё, не остаётся никчёмной; то конечно, духовный центр и некоторые станки всех видимых и материальных красот и украшений, жизни, милости, прелести и великолепия, находятся под завесой земли. И конечно, вхождение под эту землю, являющуюся нашей покровительствующей матерью, укрытие в её объятьях и созерцание тех истинных, постоянных и духовных цветов вызывает ещё большую любовь и более достойно горячего желания.
Такие мысли полностью устранили и успокоили возражения тех слепых чувств и влюблённого в мир нафса, заставив его сказать:
اَلْحَمْدُ لِلّٰهِ عَلٰى نُورِ الْاٖيمَانِ مِنْ كُلِّ وَجْهٍ
“Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного. Мы послали тебя только как милость для миров” (Коран 21:107).
Саид Нурси
* * *
بِاسْمِهٖ سُبْحَانَهُ
“Во имя Него, Пречистого!”
Мои дорогие, преданные братья!
Во-первых. В Благословенном Рамадане, предоставляющем возможность счастливым заработать исполненную поклонения восьмидесятилетнюю жизнь, духовное товарищество учеников “Рисале-и Нур”, иншааллах, удостоится этой прибыли. До самого праздника, по возможности, ученики “Рисале-и Нур” должны с искренностью, духовно говорить “Аминь” на мольбы друг друга, дабы в случае, если кто-то один заработает те восемьдесят, то и все остальные, согласно своей степени, стали причастны к этому. И, конечно, вы окажете духовную поддержку этому своему больному брату, являющемуся самым слабым и несущему самый тяжёлый груз.
Во-вторых. Поскольку один-два доктора из основных учеников Нура, выразили опасения по поводу того, что я, несмотря на сильную болезнь, не обращаюсь к этим верным, искренним людям, не принимаю их лекарства, и несмотря на очень сильную болезнь, мучения и нужду не советуюсь с ними, не говорю с ними о болезни, когда они приходят ко мне; то я вынужден был открыть одну сокровенную истину. Думая, что она может принести пользу и вам, пишу её.
Я им сказал:
— По наущению сатаны мои скрытые враги и мой нафс ищут во мне какую-нибудь слабость, чтобы, схватив меня посредством неё, нанести вред моему абсолютно искреннему служению Нуру. Самая большая слабость и страшное препятствие – это болезнь. Если придавать ей значение, то телесные чувства нафса начинают побеждать. Говоря: “Это вынужденно, есть необходимость”, – они заставляют умолкнуть душу и сердце. Врача делают неким деспотичным правителем. Заставляют подчиняться его рекомендациям и показанному им лечению. Это же наносит вред самоотверженному и искреннему служению.
И мои скрытые враги тоже старались и стараются воспользоваться этой моей слабостью, также, как они стараются в отношении страха, алчности, славы и почёта. (Потому что в отношении страха, являющегося самой большой человеческой слабостью, они не смогли ничего провернуть, и поняли, что их казнь ни сколько нас не пугает.)
Затем они много доискивали насчёт таких человеческих слабостей, как забота о пропитании и алчность. В итоге и из этих слабостей они не смогли ничего извлечь. Тогда для них стало ясно, что мирское достояние, ради которого они пожертвовали святынями, на наш взгляд не имеет совершенно никакой важности, и это было подтверждено многими происшествиями. Даже за последние десять лет они больше ста раз официально запрашивали у местных властей: “На что он живёт?”.
Затем, с позиции такой самой большой человеческой слабости, как стремление к славе и званиям, чтобы очень мучительным для меня образом схватить эту мою слабость, они совершили различные, повеленные им вероломства, оскорбления и задевающие мои чувства пытки, но не смогли ни в чём преуспеть. И твёрдо поняли, что мирскую славу, в которую они влюблены, мы считаем неким лицемерием и вредным хвастовством. За стремление к карьере и мирскую славу, которым они придают чрезвычайную значимость, мы не дадим даже ломаного гроша… скорее, в этом отношении мы считаем их глупцами.
Затем идёт считающееся в нашем служении слабостью, но, с точки зрения истины, приемлемое для каждого стремление к обладанию духовной степенью, заработать которую стремится каждая личность, а также желание развиваться на уровнях святости и осознавать на себе этот Божественный дар, в чём ни для кого нет никакого вреда, кроме пользы. Однако, в такое время, когда чувства самолюбия, высокомерия, стремления к наживе и спасения себя лично одерживают верх, конечно, служение вере, основанное на искренности и на не использовании его ни для какой цели, делает необходимостью не искать какой-то личной духовной степени. Нужно не желать этого в своих действиях и не думать об этом, дабы не навредить настоящей искренности.
Итак, поэтому те, кто стараются найти мои слабости, поняли, что я не ищу вне служения Нура, этих искомых каждым караматов, озарений и духовных совершенств. В этом отношении они тоже потерпели поражение.
Всем моим братьям передаю отдельный салям. Взяв заступником истину Ночи Могущества (Ляйлятʼуль-Кадр), молю милость Всевышнего Аллаха о том, чтобы эта наступающая Ночь Могущества (Ляйлятʼуль-Кадр) стала для каждого ученика “Риселе-и Нур” подобной восьмидесяти трём годам жизни, проведённой в поклонении (Всевышнему).
Ваш брат
Саид Нурси
* * *
بِاسْمِهٖ سُبْحَانَهُ
“Во имя Него, Пречистого!”
Мои дорогие, преданные братья!
Во-первых, Вкратце укажем на одну очень обширную и длинную истину, пришедшую на сердце в Ночь Могущества (Ляйлятʼуль-Кадр). А именно:
Человеческий род со страшным насилием и ужасной тиранией этой последней Мировой Войны… и с безжалостными разрушениями… и с казнями сотен невинных из-за одного-единственного врага… и с ужасным отчаянием побеждённых… и со страшным смятением победителей от того, что они не могут сохранить своего господства, и их муками совести от того, что они не в силах восстановить огромных разрушений… и с полным осознанием всеми того, что мирская жизнь полностью тленна и временна, а фантазии цивилизации – обманчивы и усыпляющи… и с тем, что высоким способностям, заложенным в человеческом естестве и человеческой сути со всех сторон нанесены ужасные раны… и с тем, что беспечность и заблуждение, твёрдый и слепой материализм разбиты алмазным мечом Корана… и с показом того, что истинное лицо самой широкой, удушающей и лживой завесы беспечности и заблуждения – мирской политики – является грязным и жестоким… То конечно же, без всякого сомнения на Севере, на Западе, в Америке, основываясь на проявлении этих признаков, оттого, что ошибочно любимая человеческим родом мирская жизнь оказалась настолько мерзкой и преходящей, человеческое естество изо всех сил будет искать желаемую им истинно любимую вечную жизнь. И без всякого сомнения, тогда как: на протяжении тысячи трёхсот шестидесяти лет в каждом столетии имеющий триста пятьдесят миллионов учеников… и под каждым предписанием и освещаемым вопросом которого поставили свои подписи миллионы исследователей истины… и каждую минуту со святостью находящийся в миллионах сердцах хафизов, и дающий их языками урок для человечества… и дающий человечеству радостную весть о вечной жизни и вечном счастье в таком виде, которому нет подобия ни в одной другой книге… и излечивающий все раны человечества Коран-Превосходно Изъясняющий с его тысячами сильных, мощных и повторяющихся аятов, прямо и косвенно заявляя десятки тысяч раз, сообщает и бесчисленными доказательствами несокрушимых твёрдых доводов, не вызывающих сомнений, даёт радостную весть о вечной жизни и преподносит урок вечного счастья; то, конечно, человеческий род, если полностью не потеряет свой разум и на его голову не упадёт материальный или духовный конец света, то подобно известным проповедникам Швеции, Норвегии, Финляндии и Англии, старающимся приблизиться к принятию Корана, и серьёзным важным обществам Америки, ищущим истинную религию, великие континенты Земного шара и большие государства будут искать Коран-Превосходно Разъясняющий, и после того, как поймут его истины, возьмутся за него всей душой и сердцем. Потому что, с точки зрения этой истины, Корану явно нет и не может быть подобия, и ничто не сможет претендовать на место этого величайшего чуда.
Во-вторых. Поскольку “Рисале-и Нур” показал, что он служит подобием меча в руках этого великого чуда и вынуждает, и всё-таки вынудил сдаться его упорных врагов. И освещая сердце, душу и все чувства, давая им лекарства, являясь глашатаем сокровищницы Корана и не имея кроме него других источников и инстанций, полностью исполняет ту свою обязанность. И одержав полную победу над направленной против него ужасной пропагандой и над упрямыми атеистами, разбив на куски самую прочную крепость заблуждения – материализм – своим “Трактатом о природе”, и рассеяв в блестящем виде самую толстую, широкую и удушающую завесу беспечности, охватившую горизонты и широкие сферы науки такими плодами своей книги “Посох Мусы”, как “Шестая тема” и “Первый”, “Второй”, “Третий”, “Восьмой Довод”, показал свет единобожия. Так как сейчас дано официальное разрешение на преподавание религии и поскольку разрешено открывать специальные помещения-классы, то ученикам “Рисале-и Нур” нужно, насколько это возможно, повсюду открывать маленькие “медресе Нура”, и это нужно нам, и необходимо для народа. В общем-то, в некоторой степени, каждый сам для себя получает пользу от этого. Но не каждый сможет полностью понять все вопросы. Поскольку здесь разъясняются истины веры, то это и обретение знания, и познание Всевышнего, и поклонение.
Вместо пяти — десяти лет занятий в старых медресе, иншааллах (если будет угодно Аллаху), в медресе Нура тех же результатов можно будет достичь за пять-десять недель, и это происходит уже на протяжении двадцати лет.
Правительство же не должно мешать этому “Сиянию Корана” и его глашатаю – “Рисале-и Нур”, которые несут для народа и страны очень много пользы и в мирской жизни, и в политике, и в жизни потусторонней, наоборот, оно должно полностью поддерживать и всячески поощрять их распространение, дабы это могло послужить искуплением его прошлых ужасных грехов и стало некой стеной, преграждающей путь будущим страшным несчастьям и анархии.
Братья! Не беспокойтесь. Будьте уверены в происходящих за завесой необычайных победах Нура. В истории ещё не известно случаев, чтобы какое-то произведение настолько действенно распространялось в таких условиях. И причина и мудрость того, что Нуру не дают полной свободы состоит в том, что его необыкновенной силы боятся. Опасаясь, что может вызвать волнения, наряду с полным одобрением и принятием, пока боятся дать официальное разрешение на его распространение, что, как стало известно, обсуждалось на встрече председателя Управления религии с Президентом. Теперь уже не нападают, как раньше, а скорее, хотят примирения. Однако, мощные течения в поддержку Нура, иншааллах, обратят эти опасения в официальное распространение, проводимое с большим удовольствием.
И многие эгоисты, чтобы дать ход своим произведениям, из ревности не поддерживают выход в свет “Рисале-и Нур”.
В-третьих. “Рисале-и Нур” благодаря паломникам распространяется во внешнем исламском мире и сам себя доносит в достойные руки. Отправленные нами в Дамаск рукописные сборники “Посоха Мусы” и “Зульфикара”, пятнадцать дней изучала научная комиссия. Как признак одобрения, учёные той комиссии сказали: “Мы будем печатать их по частям, в виде журналов. Для того чтобы напечатать их сразу, понадобиться много денег”.
Саид Нурси
* * *
بِاسْمِهٖ سُبْحَانَهُ
“Во имя Него, Пречистого!”
Мои дорогие, преданные братья!
Во-первых. Настал подходящий момент рассказать вам об одном удивительном, горьком и красивом случае из моей жизни и о гнусной клевете на меня моих врагов, с которой ни один дьявол не сможет обмануть никого, даже с одной вероятностью из тысячи, а также о том, что у них уже не осталось никакого оружия против “Нура”. Итак:
Знающим мою биографию известно, что пятьдесят пять лет тому назад, когда мне было двадцать лет, в Битлисе по настоянию покойного губернатора Умара-Паши и по причине его большого уважения к знаниям я два года жил в его доме. У него было шесть дочерей. Три – маленькие, три – взрослые. Этих трёх взрослых, я хоть и два года жил с ними в одном доме, не отличал друг от друга. Настолько не обращал на них внимания, что не знал их. Даже однажды ко мне в гости приехал один учёный и уже через два дня он их различал. Всякий, удивляясь моему состоянию, спрашивал у меня:
— Почему не смотришь?
Я отвечал:
— Сохранение достоинства знаний не даёт мне на это право.
И сорок лет назад в Стамбуле, в день празднований в районе Кагытхана, когда по обоим берегам стамбульского лимана, от моста до самого района выстроились тысячи открытых греческих, армянских и стамбульских женщин и девушек, я вместе с депутатами: покойным ныне Муллой Сеидом Тахой и Хаджи Ильясом, проплывал возле тех женщин на лодке. Скрыто от меня, Мулла Таха и Хаджи Ильяс решили меня проверить и стали по очереди следить за мной. Через час нашего путешествия они, сознавшись, сказали:
— Мы очень удивлены: ты ни разу на них не посмотрел!
На что я ответил:
— Не хочу, потому что бессмысленные, преходящие и греховные удовольствия заканчиваются лишь муками и сожалениями.
И мои товарищи знают, что на протяжении всей своей жизни я избегаю того, чтобы принимать подарки и брать у людей милостыню и подношения, становясь им обязанным. Для сохранения чести и благополучия “Рисале- и Нур” и служения вере и Корану я отрёкся от всех материальных, общественных и политических интересов и наслаждений этого мира, а также не придаю никакого значения всем, подобным смертной казни, угрозам зложелателей, что было явно видно во время двух страшных арестов и судов, имевших место за двадцать лет моей мучительной неволи.
Итак, не смотря на это действующее уже семьдесят пять лет правило моей жизни, один человек, занимающий официальный пост, желая опустить необычайную ценность “Рисале-и Нур”, задумал возвести на меня такую клевету, которая не пришла бы в голову даже сатане. Он сказал: “По ночам к нему приносят блюда с баклавой, приходят блудницы и нечестивцы!”. Между тем, моя дверь ночью и изнутри и снаружи закрыта на замок, и до самого утра её караулит сторож, выставленный по приказу этого несчастного. И мои соседи, и все мои друзья знают, что после ночного намаза и до самого утра я никого к себе не принимаю. И никакой даже самый вздорный и глупый человек, стань он хоть ослом, а затем дьяволом, всёравно не допустит вероятности наличия правды в такой клевете. Тот человек понял это, отказался от подобных планов, и сгинул отсюда в другое место. По его плану, заключающемуся в том, чтобы с официальной позиции запятнать не меня, а всех учеников “Рисале-и Нур”, этот новый инцидент был сделан средством, чтобы полить учеников грязью. Однако, покровительство и помощь Всевышнего чудесным образом сорвали и этот план. Этим рассказом я не оправдываю свой нафс, скорее, хочу сказать, что святое служение вере заставило мой нафс отказаться от всех желаний, и ему достаточно заключенного в этом служении духовного удовольствия. И говорю о том, что ученикам “Рисале-и Нур” необходимо быть осторожными и внимательными.
Во-вторых. Своего личного писаря, опытного и разбирающегося в множительной технике, я отправляю к вам. Так как сам я пишу с трудом, то с этих пор буду писать коротко, не обижайтесь.
………………………………………………………………………………………
в-четвёртых. В эту минуту я получил прекрасное, светлое письмо, содержащее поздравления Кастамонского Хусрева – Мехмеда Фейзи, и радостные вести о победах “Нура”. Во главе с этим ценным нашим братом, всех пятерых братьев, в том числе Эмина и Хильми, а также таких наших светлых сестёр, как Зехра, Лютфия и Ульвия, мы от всей души поздравляем с наступившими десятью благословенными ночами и с праздником. Отправляем вам также письма Хулуси и Фейзи.
Саид Нурси
* * *
بِاسْمِهٖ سُبْحَانَهُ
“Во имя Него, Пречистого!”
Мои дорогие, преданные братья!
Во-первых. Этот праздник, вместе с поздравлениями всех учеников “Рисале-и Нур” и той их части которая находится сейчас в Великом Хадже(*), и вместе с поздравлениями всех находящихся там же сторонников “Рисале-и Нур”, несёт нам радостную весть о начале великого праздника исламского мира, который связан с тем, что в Индии и Аравии, которые являются великими странами исламского мира, долгое время остававшимися в плену и потерявшими свою независимость, образовались отдельные исламские государства: в Индии – стомиллионное, на Яве – пятидесятимиллионное, а в Аравии – объединились четыре-пять государств, объединив Арабский союз с Исламским единством.
* Великий хадж – (араб. Хаджуль Акбар) – хадж, в котором день Арафат совпадает с пятницей (джум’а) – прим. пер.
Во-вторых. Судя по письмам Рэ’фэт Бея и Мустафы Оруджа, в величественном здании бывшего военного министерства в Стамбуле, из которого длительное время производилось командование Исламской Армией, которое затем стало университетом, и на главном фасаде которого были закрыты мраморными плитами написанные там кораническим шрифтом глубокомысленные аяты Корана:
اِنَّا فَتَحْنَالَكَ فَتْحًا مُبٖينًا ۞ وَ يَنْصُرَكَ اللّٰهُ نَصْرًا عَزٖيزًا
“Воистину, мы даровали тебе явную победу” (Коран 48:1). “И чтобы Аллах оказал тебе великую помощь” (Коран 48:3).
вследствие чего их свет скрылся, теперь снова как прекрасный образчик Коранического шрифта, и как случай достижения цели, преследуемой “Рисале-и Нур”, и как знак того, что в будущем Университет станет неким Медресе Нур, несколько денизлинских учеников “Рисале-и Нур” – Ахметов взяли из книги известного учёного, одного из наиболее разумных среди учёных девятнадцатого века и самого передового социального философа того времени – Бисмарка – один отрывок, в котором тот высокий Бисмарк говорит:
“Я всесторонне исследовал Коран. И в каждом его слове обнаружил великую мудрость. Книги, которая могла бы подобно ему управлять человечеством, больше нет и не будет.” – и обращаясь к Пророку, говорит:
“О Мухаммад! Я очень сожалею, что не являюсь Твоим современником. Такое уникальное олицетворение могущества человечество видело только один раз и больше не увидит. Поэтому я склоняюсь в совершенном почтении перед Тобой.”
Бисмарк
– и под этими словами ставит свою подпись. Так как он сильно принижает другие ниспосланные книги, которые были искажены и упразднены, этих предложений не стоит писать. Я подчеркнул их.
То, что этот человек является самым разумным и самым великим среди философов, политиков и социологов девятнадцатого века, самой значительной среди них личностью, а также то, что Исламский мир в некоторой степени обретает независимость, и иностранные правительства проявляют внимание к истинам Корана, и на Западе и Северо-западе существует большое течение в поддержку Корана… и то, что самый высокий и известный философ Америки – мистер Карлайл – точно так же, как и Бисмарк, сказал и твёрдо постановил: “Другие книги, ни в каком отношении не могут достичь Корана. Он – слово истинное. Мы должны слушать Его”… и то, что “Рисале-и Нур” успешно продвигается вперёд на всех направлениях – всё это является большим добрым предзнаменованием того, что среди европейцев появится ещё много Бисмарков и Карлайлов, и признаки этого уже существуют. Это мы преподносим ученикам “Рисале-и Нур” в качестве праздничного подарка к которому прилагаем речь Бисмарка.
………………………………………………………………………………………
* * *
Во-вторых. Поскольку самой большой силой “Рисале-и Нур”, против стольких противников, является искренность, то также как он не является инструментом ни для чего в этом мире, так и не может быть связан с течениями, основанными на чувствах сторонничества и особенно с теми из них, которые касаются политики. Потому что сторонничество разрушает искренность, искажает истину. Даже причиной моего тридцатилетнего отречения от политики стало то, что один благой учёный, с чувством сторонничества течению, с которым он был связан, оскорбил до степени обвинения в неверии другого, большого и добродетельного учёного за то, что тот не разделял его точки зрения, при этом очень похвалив и одобрив одного согласного с ним известного и агрессивного лицемера. Я же всей душой ужаснулся, подумав: “Значит, если к чувству сторонничества примешается политика, то это послужит причиной таких страшных ошибок”. Тогда я сказал:
اَعُوذُ بِاللّٰهِ مِنَ الشَّيْطَانِ وَ السِّيَاسَةِ “Прибегаю к Аллаху от дьявола и политики”. И с того времени отстранился от политики.
Как результат того моего состояния, такие мои братья, как вы, знают, что вот уже двадцать пять лет я не читал и не слушал ни одной газеты, даже не интересовался ими. И десять лет не обращал внимания на мировую войну, ничего о ней не знал и не спрашивал. И за двадцать два года моей мучительной неволи, чтобы не связываться со сторонничеством и политикой и, чтобы не повредить искренности, заложенной в “Рисале-и Нур”, я ни к кому не обращался по поводу своего покоя, за исключением случаев защиты, что вам также известно. И, как я писал вам в тюрьме, вы знаете, что если люди, которые решили меня казнить и мучают разными притеснениями, спасут посредством “Рисале-и Нур” свою веру, то будьте свидетелями, я их прощаю. И для того, чтобы сторонничеством не повредить искренности, эти два-три года мы совершенно не контактировали с бурными зарубежными и внутренними течениями. И я в некоторой степени предостерёг от этого своих братьев.
Вы знаете, что как сам я не принимаю милостыни и помощи, так и не могу быть причиной для такой помощи. Поэтому, продав свою одежду и нужные вещи, на вырученные деньги покупаю свои книги у пишущих их братьев. Дабы мирские выгоды не примешались к искренности “Рисале-и Нур” и не повредили ему. И чтобы другие братья, получив из этого урок, тоже не использовали его ни для чего в мире. Настоящим ученикам Нура достаточно “Рисале-и Нур”. Они тоже пусть удовлетворяются им и не обращают внимания на другие духовно-материальные выгоды и славу.
И нужно не затевать споров, разногласий и стороннических разговоров по религиозным вопросам, которые могут вызвать раздражение, дабы не появилась неприязнь к “Рисале-и Нур”. Даже когда наш брат Мустафа Оруч, вопреки принципам “Рисале-и Нур”, поспорил с одним человеком, в ту же минуту, с неким предчувствием, на сердце мне пришёл гнев и сильная обида на него. Даже появилось желание снизвести его с очень важного положения, приобретённого им в служении “Нура”. Моё сердце огорчилось. Ведь он был для меня как Абдуррахман… почему я так сильно разозлился на него?! Затем в этот праздник он пришёл ко мне, и хвала Всевышнему, послушав один очень важный урок, понял ту свою большую ошибку. Тогда он и признался в этой ошибке, совершённой в ту же минуту, когда я разгневался. Иншааллах, это стало для него искуплением, и он спасся, полностью очистившись.
Четыре-пять месяцев один человек посылал мне сюда одну газету. Я узнал об этом только сейчас. Мои здешние друзья, зная мои обычаи – что я не принимаю не то что газеты, но даже книги кроме “Рисале-и Нур”, а также, что я не знаю новых букв – побоялись и ничего мне не сказали, и не показали. А сейчас один человек показал мне письмо одного журналиста – моего друга и земляка – обращавшегося ко мне. Они сказали: “Он уже давно отправлял на твоё имя газету, но мы побоялись и не сказали тебе”. Я ответил: “Передайте тому человеку от меня большой салям. Прежний Саид, которого знал этот друг, уже изменился, свою связь с миром он оборвал, и поскольку сейчас болен и не может написать даже родному брату, то пусть он не обижается.”
Всем тамошним моим друзьям, особенно таким братьям, как Хафиз Эмин и Хафиз Фахреддин, передаю салям и ещё раз поздравляю всех с праздником…
Да вознесётся бесконечная хвала Всевышнему, одним из признаков принятия “Рисале-и Нур” “Двумя Святынями”(*) стало следующее: Денизлинский герой Хафиз Мустафа взял с собой из Стамбула сборники “Зульфикар”, “Посох Мусы” и “Сираджиннур”, собираясь отправить их учёным Индии. В пути он почитал их некоторым паломникам и в Пресветлой Медине вручил одному известному богослову из Кашмира, который к тому же прекрасно знает по-турецки. Тот человек же, отозвавшись о книгах с большой похвалой, твёрдо заверил, что отправит их в центр богословов Индии. Об этом и о том, что сборники, предназначенные для Пресветлой Медины, а также книги, отправленные в другие места, благополучно дошли до места назначения, мне сообщили два Афьёнских хаджи, которые, будучи и молодыми, и учениками Нура, были спутниками Денизлинского Хафиза Мустафы и читали с ним в пути “Рисале-и Нур”. Также и другие паломники рассказали мне об этой благой вести. Все они обрадовали меня тем, что “Рисале-и Нур” принят и пользуется большим спросом зарубежом.
Саид Нурси
* * *
* “Две Святыни” ‒ Мекка и Медина. (Примеч. переводчика).
بِاسْمِهٖ سُبْحَانَهُ
“Во имя Него, Пречистого!”
Мои дорогие, преданные братья!
Ничуть не беспокойтесь… За эти двадцать лет сотни случаев показали, что Всевышний оберегает нас и спасает от ужасного насилия, и вы должны быть твёрдо убеждены, что Он спасёт нас и от этих новых, бессмысленных и совершенно незаконных, страшных притеснений. Даже если мы понесём некоторые тяготы, трудности и ущерб, то мы сильно надеемся на милость Всевышнего, что за них мы удостоимся тысячекратно больших Божественных благ и наград, и что это в неком другом виде послужит святым служением вере очень многих бедных верующих. Изложу, что это происшествие с десяти сторон является незаконным:
Первая. Тот, у кого есть хоть частица совести, поймёт насколько незаконно вновь, словно некие вредные листовки, посягать на “Рисале-и Нур”, не смотря на то, что его два года внимательно изучали три суда, три экспертные комиссии, семь инстанций Анкары и органы юстиции, и при этом все они единодушно оправдали все до единой книги и Саида, вместе с семидесяти пятью его товарищами, и не дали им даже одного дня наказания.
Вторая. Те, у кого есть хоть частица разума, понимают, насколько противоречит закону совершаемое притеснение по отношению к человеку, у которого (ради мирской политики) взломав замок провели обыск и не нашли ничего, кроме молитв на арабском языке и двух плакатов о вере на стене, и это совершается несмотря на то, что он три с половиной года после оправдания живёт в Эмирдаге в одиночестве, закрывает двери снаружи на замок, а изнутри на засов и без особой необходимости не принимает к себе ни кого, а также оставил писательскую деятельность, которую вёл двадцать лет, и больше ни чего не пишет.
Третья. Когда по подтверждению в суде семидесяти свидетелей того, что человек, который семь лет ничего не знал и не спрашивал о Второй Мировой Войне, а теперь уже десять лет пребывает в том же состоянии, и уже двадцать пять лет не читает и не слушает ни одной газеты, и тридцать лет назад сказав
اَعُوذُ بِاللّٰهِ مِنَ الشَّيْطَانِ وَ السِّيَاسَةِ “Прибегаю к Аллаху от дьявола и политики”. всеми силами сторонится политики, и не смотря на то, что уже двадцать два года переносит тягостные мучения, однако, чтобы не привлекать к себе внимание политиков и не вмешиваться в их дела, ни разу не обращался к властям ради своего покоя. Так разве соответствует хоть какому-то закону то, чтобы к нему, как к страшному политику (как к политическому интригану) вламывались в дом, где он живёт один, и когда он сильно болен, причиняли его душе жестокие мучения? Тот, у кого есть хоть частица совести, будет огорчён таким положением.
Четвёртая. Если человека, который был арестован по подозрению в организации сообщества и тариката после шести месяцев расследований оправдал Эскишехирский Суд, при том, что один большой начальник, из личной неприязни, настроил против него некоторых лиц правосудия; и только лишь, сделав поводом одну маленькую часть “Рисале-и Нур”, коей является “Брошюра о женском покрытии”, не по закону, а по личному убеждению совести, десяти из ста двадцати учеников было дано наказание, сроком по шесть месяцев, четыре из которых они уже просидели во время следствия, итого оставаясь в тюрьме после суда полтора месяца; и через десять лет уже Денизлинский суд, вновь девять месяцев, по таким же подозрениям в организации общества и тариката, досконально изучал все его письма и работы; и при этом пять сундуков с книгами были отправлены в Уголовный Суд Анкары, и все эти книги и письма два года находились под пристальным изучением Судов Анкары и Денизли, но при всём при этом, те суды единодушно вынесли оправдательный приговор по всем тем обвинениям, и все те книги и письма были возвращены владельцам, а Саид и его друзья были полностью оправданы. То тот, чья человечность ещё не погибла, знает, насколько противозаконно смотреть на этого человека, как на организатора политического сообщества и обвинять его в политических интригах, настраивая против него чиновников юстиции.
Пятая. Суть этого произвольного, незаконного нападения, из разряда обвинений человека в том, что полностью противоречит принципам двадцати-тридцати последних лет его жизни, состоит в следующем: “Исходя из принципа сострадания, являющегося основой “Рисале-и Нур”, чтобы не причинить вреда кому-либо невинному, я не то что не выступаю против притесняющих меня преступников, но даже не могу проклинать их. Даже когда я пребываю в гневе на некоторых грешных, а скорее, безбожных тиранов, наиболее сильно и с неприязнью притесняющих меня, это сострадание запрещает мне отвечать им не то что физически, но даже проклятиями. Потому что у этого жестокого деспота есть либо такие старые бедолаги, как его отец и мать, либо такие невинные создания, как дети. И, чтобы материальный или духовный удар не пришёлся по этим нескольким невиновным людям, я не выступаю против тех жестоких тиранов, а порой даже прощаю их.
Итак, по причине этой тайны сострадания, я категорически не выхожу против администрации и общественного порядка, и всем своим товарищам так настоятельно рекомендую это, что некоторые честные полицейские трёх вилайетов признались: “Эти ученики “Рисале-и Нур” – некая духовная полиция, они охраняют общественный порядок”. И при том, что эти их слова подтверждают тысячи свидетелей, двадцать лет жизни и то, что среди тысяч учеников Нура полиция не зарегистрировала ни одного инцидента, интересно, как закон позволяет вламываться в дом этого бедного человека, как к какому-то бунтовщику и бессовестному комитетчику, совершать в отношении него бессовестное вероломство и, не найдя у него ничего запретного, будто бы совершившего сотню преступлений, забирать у него даже Коран и висящие на стене плакаты, словно это какие-то вредные листовки?”
Шестая. Если человек тридцать лет назад, по благосклонности Всевышнего – да вознесётся Ему бесконечная хвала – со светом Корана понял, насколько вредны, бессмысленны и бесполезны временная слава и почёт, самолюбивое бахвальство и честолюбие этого мира; и с той поры, всеми силами борясь со своими страстями, насколько возможно старается со смирением отбросить самолюбие и не заниматься притворством и показухой, о чём твёрдо знают и свидетельствуют те, кто ему помогал или был другом; и если он уже двадцать лет, в отличие от всех остальных, всеми силами избегает нравящихся каждому чрезмерно хорошего мнения в свой адрес, народных симпатий и восхвалений своей личности, а также осознания себя обладателем некой духовной степени; и, отвергая хорошее мнение о себе своих близких братьев и, обижая этих своих искренних друзей, в ответ на их письма разрушает их чрезмерно хорошее мнение о себе и опровергает их похвалы, показывая себя лишённым достоинств и придавая все достоинства толкованию Корана произведению “Рисале-и Нур” и духовной личности всех учеников Нура, себя же считает простым служителем, что доказывает отсутствие у него старания привлечь к себе симпатии, нежелание их и отвержение; и если при этом некоторые его друзья из дальних мест, питая к нему хорошее мнение и восхваляя, без его согласия придали ему некую степень, и один незнакомый ему проповедник (ваиз) из окрестностей Кутахьи что-то сказал про него, то разве какой-то закон может вменить это в вину, так что потребовалось отправлять к этому бедному, больному, очень старому и одинокому человеку сыщиков и, словно он совершил великое преступление, взламывать дверь в его жилище, при этом не найдя ничего, кроме его молитв и плакатов?! Разве в этом мире какой-нибудь закон и политика позволяют такое нападение?
Седьмая. И когда в это время есть столько бурных зарубежных и внутренних партийных течений, и имеются все условия для того, чтобы в полной мере воспользоваться этим обстоятельством, то есть вместо нескольких товарищей сделать своими сторонниками тысячи дипломатов; этот человек, только для того, чтобы не вмешиваться в политику, не повредить искренности, не привлекать к себе внимание властей и не заниматься этим миром, пишет своим друзьям: “Берегитесь, не примыкайте к течениям… не входите в политику… не касайтесь общественного порядка”. И за это его уклонение два течения нанесли ему вред. Старое – из опасения, новое же – говоря: “Он нам не помогает”, – причинив ему за это много неприятностей. Но, не смотря на это, он, совершенно не вмешиваясь в этот мир мирских людей, занимается своей вечной жизнью. И какой же закон позволяет настолько препятствовать этому его занятию?! И, хотя по закону свободы слова никто не препятствует распространению очень вредных для страны, народа и нравственности книг безбожников и коммунистов, интересно, какой закон, какая совесть и какая справедливость позволяет, словно вредоносные издания, собирать и отдавать под суд такие книги, как “Посох Мусы” и “Зульфикар”, в которых три суда не нашли ничего предосудительного и которые уже двадцать лет трудятся ради общественной жизни, порядка и нравственности этой страны и народа, и действенным образом стараются вернуть и укрепить братские и дружеские чувства исламского мира к этому народу, являющиеся его истинной точкой опоры, и которые по приказу Министра Внутренних Дел, с намерением критики, три месяца изучались богословами Управления по делам религии, после чего, наоборот, были названы ценными произведениями и с полным одобрением поставлены в библиотеку Управления?..
Восьмая. Если человек после двадцати лет мучительной и беспричинной ссылки, получив свободу, не отправился в места, где он родился и где у него есть тысячи родственников и друзей, а предпочёл чужбину и одиночество – дабы не соприкасаться с этим миром, общественной жизнью и политикой – и, оставив очень большое благо молитвы с общиной в мечети, предпочитает сидеть дома в одиночестве, то есть, находится в таком духовном состоянии, в котором не желает народного уважения; и, по свидетельству двадцати последних лет его жизни, а также по подтверждению сотен тысяч ценных людей турецкого народа, предпочитает одного богобоязненного, религиозного турка многим безразличным к религии курдам; и даже в суде доказавший, что такого сильно верующего турецкого брата, как Хафиз Али, не променяет даже на сто курдов; и, для того, чтобы не видеть почтения и уважения в свой адрес, не встречается с людьми без особой необходимости и не ходит в мечеть, и вот уже сорок лет всеми своими силами и произведениями трудится ради исламского братства и любви между мусульманами; и не отвечает злом своим яростным врагам, и даже, не отвлекаясь на них, не проклинает их. Так какой же закон позволяет вести против этого человека официальную вероломную пропаганду, говоря, чтобы отпугнуть от него друзей: “Он курд, а вы турки, он шафиит, а вы ханафиты”, – какая польза есть в том, чтобы отпугивать и отвращать от него народ?
Девятая. Очень важная и сильная, однако, поскольку она касается политики, то умолкаю.
Десятая. Это тоже недозволительное ни по какому закону и не имеющее никакой пользы, основанное только лишь на беспочвенных подозрениях и раздувании из мухи слона, не входящее ни в какие рамки нападение. Опять же, чтобы не касаться политики, на которую мы не можем смотреть согласно нашим принципам, промолчу и на это. В ответ на такие, в десяти отношениях незаконные действия, мы лишь скажем:
حَسْبُنَا اللّٰهُ وَ نِعْمَ الْوَكٖيلُ
“Достаточно нам Аллаха – Он Прекрасный Доверенный” (Коран 3:173).
Саид Нурси
* * *
بِاسْمِهٖ سُبْحَانَهُ
“Во имя Него, Пречистого!”
Мои дорогие, преданные братья!
Во-первых. Нашему брату Хафизу Мустафе, являющемуся одним из важных героев Нура, который увёз важные сборники “Нура” в Досточтимую Мекку, где вручил их большому индийскому учёному Ахмеду Али Шимшири, взяв с него обещание сделать их перевод на хинди и отправить в Индию, мы говорим тысячи раз Баракаллах, Машааллах, Ас’адакаллах. Пусть “Медресетʼуз-Зехра” свяжется с этим большим учёным из Досточтимой Мекки.
Во-вторых. Из последнего происшествия мы поняли, что из-за подозрений одну муху раздули во множество слонов. Один из признаков этого таков: по распоряжению Министра Внутренних Дел Губернатор Афьёна с начальником безопасности ночью приехали сюда и посреди ночи хотели ворваться в моё жилище. Однако, поскольку прокурор не дал на это разрешение, то подождали до утра. После чего, назначив двух наиболее настроенных против нас человек, сломали замок и неожиданно вломились ко мне. И в тот же день (Прим.), когда я выехал на фаэтоне, появились летящие на очень малой высоте пять самолётов, чего ещё никогда не бывало в этих местах. Увидев мой фаэтон, они сделали надо мной три круга. На следующий день, когда я поехал в другую сторону, спустившись в одно неприметное ущелье, мы увидели, что позади нас, на малой высоте кружат пять самолётов, словно что-то разыскивая. Мы поняли, что ищут нас. Затем снова, как и в первый день, те пять самолётов летали вокруг нас. И когда мы вошли в дом, они тоже улетели. Что является сильным признаком того, что из одной мухи раздули сотню слонов. Передайте благодарность и признательность властям и органам правосудия города Испарты, и то, что я прощаю им все притеснения, которые они мне причинили, потому что по сравнению с этим местом героев “Медресетʼуз-Зехра” они притесняли в десять раз меньше, чем здесь за три года, и здесь меня мучают из-за таких бессмысленных подозрений.
Саид Нурси
* * *
Примечание: Да, мы, от имени местных учеников Нура, подтверждаем, что всё так и было.
Терзи Мустафа Да, Исмаил Да, Мустафа Да, Слуга Нури Да, Хайри Да, Халиль Да.